Fama Fraternitatis
или
Откровение Братства Высокочтимого Ордена R.C.
(Кассель, 1614 г.)
Вождям, племенам и учёным Европы.
Мы, братья Ордена R.C., шлём всем и каждому, в христианском разумении читающим наше откровение, наш привет, любовь и молитвы.
После того, как Единому Всеведающему и Всеблагому Господу Богу угодно было, в последние дни, столь щедро излить милость и благодать Свою на род человеческий, вследствие чего познание обоих, Сына Его и Натуры, всё более и более распространяется, можно надеяться нам на близкое наступление лучших времён, в которые большая часть скрытого и неизвестного мира обнаружится, а также чудесные и доселе не проявленные дела и творения Натуры станут известны, восстанут высокопросвещённые умы и подымут павшее и несовершенное Искусство, благодаря которому человек постигнет, наконец, своё высокое и благородное происхождение, своё как Микрокосма образование, и сколь далеко простирается в Натуре его Искусство.
Но вряд ли принесёт всё это большую пользу безрассудному миру, ибо насмешки, поругания и издевательства свирепствуют в нём более, чем когда-либо. Среди учёных царит несогласие. Гордость и тщеславие мешают им познать Истину, которая, по милости Божией, столь щедро открывается нам в нашем веке в книге Натуры или правилах всех Искусств, где ни одна частица не противоречит другой. Они остаются при старых учениях и яркому Свету Откровений противопоставляют Папу, Аристотеля, Галена и других, чьи творения кодексу подобны, несмотря на то, что все эти авторы с радостью исправили бы свои ошибки, если бы жили в наше время. Но увещевания тщетны. Несмотря на то, что в теологии, физике и математике представлена Истина, старый враг в изобилии проявляет своё коварство и злобу, ибо через посредство различных мечтателей и проходимцев препятствует добрым стремлениям и делает их ненавистными.
К осуществлению замысла такого всеобщего преобразования долгое время стремился блаженной памяти высокопросвящённый и духовный отец Брат R.C., нашего братства глава и основатель. Немец по происхождению, сын бедных, но благородных родителей, воспитывался он в монастыре, куда был отдан, будучи пятилетним ребёнком. Там приобрёл он достаточное знание двух языков: греческого и латинского. В юных летах, по личному желанию своему и после усердных просьб, отправился он вместе с Братом P.A.L. в странствование ко Гробу Господню. Несмотря на то, что спутник его, не достигнув Иерусалима, скончался на Кипре, он не вернулся обратно, а решил продолжать странствие один, держа свой путь на Иерусалим через Дамаск. Болезнь задержала его на некоторое время. Однако, благодаря своим познаниям в медицине приобрёл он расположение турок, от которых узнал случайно о мудрецах, живущих в Дамаске Аравийском, их чудесном могуществе и глубоком проникновении в тайны Натуры. Под влиянием слышанного пробудился высокий и светлый дух Брата R.C. и достижение Иерусалима стало для него менее желанным, нежели посещение Дамаска. Желание было столь велико, что, не в силах совладать с ним, попросил он учителей Аравийских, за известное вознаграждение, переправить себя в Дамаск, куда прибыл он едва шестнадцати лет от роду. Здесь, по собственному его свидетельству, встретили его мудрецы не как чужого, но как давно ожидаемого ими, причём назвали его по имени и, к немалому его изумлению, указали также на многие тайны его монастыря. Там изучил он арабский язык настолько, что смог, по прошествию одного года, передать правильной латынью Librum M, которую впоследствии взял с собой. Там же почерпнул он свои знания физики и математики, которые могли бы обогатить весь мир, если бы в нём было побольше любви и поменьше недоброжелательности. Через три года, с доброго согласия, отплыл он из Аравийского залива в Египет, где пробыл недолго, но зато с большим вниманием изучил растения и твари. Переплыл затем всё Средиземное море и прибыл в Фец, куда его направили арабы. Столь отдалённые мудрецы, вопреки клеветническим писаниям о них, не только между собой согласны, но к поучению и открытию своих тайн склонны.
Каждый год встречаются Арабы и Африканцы, чтобы узнать друг у друга, не найдено ли чего лучшего в Искусстве или не поколебал ли новый опыт их прежнее разумение. Таким образом, ежегодно прибавляется нечто, посредством чего математика, физика и магия (ибо в них искуснее всего Фессийцы) становятся более совершенными, между тем как в Германии, где нет недостатка в учёных, магах, каббалистах, медиках и философах, вместо того, чтобы поддерживать друг друга, каждый из их большинства хочет один пожрать корм всего пастбища. В Феце посетил он элементарных (как их называть принято) обитателей, которые открыли ему много своего. Также и мы могли бы много собрать своего, если бы у нас такое же согласие и большее и серьёзное желание к исканию было. От этих Фессийцев узнал он, что их магия не вполне чиста, а также и каббала их религией искажена, но тем не менее мог он прекрасно воспользоваться ими и нашёл в них даже лучшую основу своей веры, которая как раз соответствовала Гармонии всего мира и чудесно запечатлевалась во всех периодах веков. И отсюда создалось прекрасное соединение: равно как во всяком семени заключены древо и плод, вся Вселенная заключена в малом человеке, религия которого, поступки, здравие, члены, натура, язык, слова и деяния — всё звучит в одном тоне и одной мелодии согласно с Богом, небом и землёю. Всё, что противно этому, есть заблуждение, обман и от Дьявола, который есть первое средство и последняя причина мировой дисгармонии, слепоты и невежества. И если бы кто-либо дал себе труд рассмотреть каждого отдельного человека на земле, он нашёл бы, что всё доброе и верное едино с ним всегда пребывает, всё же прочее искажено множеством заблуждений.
Через два года, со многими ценными знаниями, оставил Брат R.C. Фес и направился в Испанию, в надежде, — ибо это путешествие начато было им столь удачно, — что все учёные Европы будут обрадованы возможности основывать свои дальнейшие изучения на таком достоверном фундаменте. Он вступил с учёными Испании в обсуждение, чего недостаёт нашим Искусствам и как помочь этому, откуда почерпнуть правильные указания для последующих веков и в чём они должны согласовываться с прошлым, как недостатки церкви и всю моральную философию исправить. Он показал им новых животных, новые растения и плоды, которые не соответствовали старой философии, и дал им в руки новые правила, которые они приветствовали, но отнеслись ко всему с насмешкою. А также потому, что всё это было ново, опасались они умалить значение своих славных имён, начав учиться и признав все свои прежние заблуждения, с которыми они уже сжились, и они принесли им немало. Пусть кто-нибудь другой, кому по душе беспокойство, занимается преобразованиями.
Ту же самую песенку слышал он и от других наций, что ещё дольше побуждало его свои знания учёным благосклонно открыть, если они только пожелают взять на себя труд признать для всех факультетов, всех наук и искусств, а также и всей Натуры непреложные самоистины, которые, как он знал, подобно сфере, все к одному центру устремляются, и только для мудрецов, как это у Арабов в обычае, за правило служат. Также должно создать в Европе общество, имеющее золото и драгоценных камней достаточно, чтобы их королям, как достойный дар, предложить и при котором воспитывались бы правители, дабы знать всё, до чего Господу Богу человека допустить угодно было, и которых в нужде, подобно языческим оракулам, отчасти вопрошать могли бы. Воистину должны признать мы, что Вселенная тогда уже таким великим переворотом была чревата, созидала рождение, производя славных и безупречных героев, что мощно сломили мрак и варварство и нам, слабейшим, лишь настойчиво вперёд двигать заповедали, бывших, несомненно, вершиною огненного треугольника, чей пламень чем дальше, тем ярче светит, и воистину последний пожар в мире зажжёт. Подобный, по призванию своему, был и Теофраст (Парацельс), хотя он в братство наше и не вступил, но книгу М. прилежно читал и тем свой острый ум воспламенил. Но прекрасному стремлению сего мужа препятствовало засилье учёных и умников настолько, что размышлениями своими о Натуре он никогда с другими мирно не делился, и посему в писаниях своих больше над остроумцами издевался, нежели себя представлял. Но всё же должную гармонию изрядно у него находим, каковую, несомненно, открыл бы он учёным, если бы их большого Искусства, а не мелкого издевательства достойными считал. Также как и жизнью своею, вольной и невоздержанной, время терял и миру его безрассудную радость оставил.
Вернёмся, однако, к нашему возлюбленному отцу Брату R.C., который, после многих утомительных странствований и неосуществившихся благих предначертаний, вернулся снова в Германию, которую он (за близкогрядущие перемены и чудесную и опасную борьбу) сердечно любил. Там, несмотря на то, что он своим Искусством, особенно же превращением металлов, мог бы блистать, предпочёл он небо и его граждан людям. Затем, во всём блеске, построил себе всё же уютное и чистое жилище, в котором он свои странствия и философию снова обдумал и им некий мемориал составил. В этом доме надлежало ему посвятить изрядное время математике и многие чудесные инструменты из всех частей этого Искусства изготовить, от которых нам, как это будет видно из дальнейшего, лишь очень немногое осталось. Через пять лет возвращается он снова к мысли о желанном преобразовании, и так как он помощи и содействия других был лишён, сам же трудолюбив, ловок и терпелив был, то и решился он с немногими помощниками и сотрудниками самостоятельно попытаться таковое предпринять. Для этого он привлёк из своего первого монастыря (ибо к нему особое расположение питал) троих из своих собратий Бр. G.V., Бр.L.A. и Бр. I.Q., которые, не более чем в то время обычно было, в Искусствах знаний имели. Этих троих обязал он быть в высшей степени верными, скромными и молчаливыми и все его указания с великим усердием записывать, чтобы потомки, которые в будущем через особое откровение к этому допущены будут, ни единым словом и ни единою буквою не были обмануты. Таким образом составилось братство R.C., вначале из четырёх лиц, и их трудами были выработаны магический язык и письмо вместе с пространным словарём, ибо мы и сегодня ими, во славу и хвалу Божию, пользуемся и большую мудрость в них находим. Они исполнили также и первую часть книги М., но, так как работа стала для них слишком большой и невероятный наплыв больных препятствовал им, а также и новое здание, Sancti Spiritus названное, к тому времени закончено было, решили они ещё других в своё общество и братство привлечь. Для этого были избраны Бр. R.C., Бр. B., искусный живописец, Бр. G. и P.D., писцы, все немцы, исключая L.A., всех общим числом восемь. Все они были хорошего происхождения и девственники согласно обета. Они собрали в один том всё, что только человек для себя пожелать, на что надеяться и о чём мечтать может, хотя мы и охотно признаём, что мир в продолжение ста лет изрядно улучшился, всё же мы твёрдо убеждены, что наши самоистины вплоть до последнего дня непоколебимы останутся, и ничего другого не узнает мир даже в самом высшем и последнем своём возрасте, ибо наши Круги начали быть с того дня, когда Бог сказал: «да будет», и кончатся, когда Он скажет: «да погибнет», но часы Божии бьют каждую минуту, тогда как наши — едва полные часы. Когда эти восемь братьев всё таким образом устроили и привели в порядок, что никакой работы более не требовалось, и каждый из них совершенного знания тайной и открытой философии достиг, не пожелали они дольше оставаться вместе, но, как это было уговорено с самого начала, отправились они в разные стороны не только для того, чтобы наши самоистины учёными пристальнее рассмотрены могли были быть, но и для того, чтобы, в случае если их наблюдения в других странах какие-либо заблуждения обнаружат, они их друг другу сообщить могли бы.
Страницы: 1 2
